Хрестоматия маленького пианиста. Анна Артоболевская
А. Артоболевская (1905-1988)
великий труд - доброта
Этот сборник Анна Даниловна Артоболевская готовила уже лежа в постели, тяжело больная. Мы, ее помощники, помногу раз перебирали ноты, перекладывали их, дополняя, уточняя, компануя. Анна Даниловна исписывала десятки тетрадок своим, уже деформировавшимся почерком, записывая рекомендации для вводной части. Последние дни, боясь, что она не успеет закончить, я писала ее на диктофон. Она торопилась. Она не могла уйти, не завершив сборник. Слишком много просьб шло к ней - помочь, подсказать, направить. Слишком много писем пришло в ответ на ее предыдущую книжку -„Первая встреча с музыкой", вышедшую в 1985 году.
„Педагогика - это гипертрофированное материнство", - сказала Вера Горностаева на юбилее А. Д. Артоболевской 29 декабря 1985 года. „Материнство" Анны Даниловны было безгранично и бездонно. Поразительно ее отношение к ученикам (а среди них - двадцать три лауреата всесоюзных и международных конкурсов -А. Любимов, А. Наседкин, Л. Тимофеева, С. Слонимский, Т. Федькина, В. Овчинников, Е. Королев, А. Головин, огромное количество профессиональных музыкантов). Анна Даниловна вела дневники, записи, собирала индивидуальные „досье" на каждого из учеников - характер, склонности, этапы развития, трудности и достижения. В ее архиве - целые картонные коробки этих дневников. Она мечтала написать о том, как развивался каждый из ее учеников - какой бы это был учебник истинной педагогики! Не успела.« Моя старость - это хроническое „некогда"», - записала она в своем дневнике еще в апреле 1965 года - когда до старости было очень далеко. Ей всегда было некогда. Ей всегда не хватало времени. Но хватало сердца - на всех, на каждого.
Ее трепетная любовь к ученикам, уважение к их дарованию передавались и коллегам: „Дорогая Анна Даниловна! Ваша Танечка пречудесная! - писал Генрих Нейгауз Артоболевской в 1963 году, - Вы нисколько не преувеличили. Жду Вас вместе с нею на днях. Хочу знать ее быт и т. д. Так все ясно. Девочка - чудо, но чудо самое естественное. Ох, если бы все девочки были такими! Целую Ваши руки. Ваш Г. Нейгауз". К этому письму прилагалось еще маленькое дополнение: „Характеристика. Шестилетняя Таня Федькина поразила меня, обворожила, умилила, обрадовала до крайности! Это - чудесное, редкостное дарование! Пусть Министерство культуры обратит на нее должное внимание, особенно на ее здоровье!!! Я в восторге. Нар. арт. РСФСР, д-р искусств, персональный пенсионер (кажется все написал)".
„Мы вскоре будем радоваться успехам Алеши. Мне передалось Ваше отношение к нему как к смыслу жизни", - писал Анне Даниловне Натан Рахлин (в семь лет Алеша Наседкин исполнил концерт Гайдна с оркестром под управлением Рахлина, а в восемь лет - концерт Бетховена. Все лучшие ученики Анны Даниловны прошли „школу" Рахлина).
„Мое счастье иметь дело с одаренными учениками сопровождает меня на протяжении всех лет моей педагогической жизни - от самых первых шагов до последних", - писала она в дневнике. Известно, какой огромный отсев в музыкальных школах. У Анны Даниловны отсева практически не было. Не было для нее и таких, кого не стоило учить музыке. Для нее не существовало детей неталантливых: „Слух поддается почти неограниченному развитию", - говорила она, и я была свидетелем того, как она „подбирала" отбракованных в ДМШ детей и через год они легко и „без подсказки" поступали в ЦМШ. „Мое счастье иметь дело с одаренными детьми..."
Ее „материнство" распространялось на каждого малыша, которого ей приводили. Оно распространялось и на тех, кого она не знала, но кто был лишен прекрасного мира музыки. Она мечтала, чтобы педагог вел группу в яслях, детском саду или в кружках. „Как воспитывала ребенка русская традиция хорового пения - в семье, в артели, в храме, в миру, - говорила она. - А сегодня все пущено на самотек. Что же из них вырастет, из наших малышей, без музыки? Без Моцарта, Бетховена, Чайковского? Все пущено на самотек..." И как же она была права! Наша сегодняшняя бездуховность - не результат ли такого „самотека" в главном, что творит личность, -в жизни души?
Человечество сегодня делится на две неравные половины - большая не знает, как „убить время", меньшей его катастрофически не хватает. Большей постоянно „скучно" и некуда себя деть, меньшей - невероятно интересно и нет времени все успеть, все охватить, все исполнить. Большая обуреваема инстинктами и ненасытными потребностями плоти, меньшая - живет творчеством (в чем бы оно ни выражалось), удовлетворяя тем потребности духа. И неважно - как называется человек, какова его профессия, ибо это - образ жизни: первые - потребители, вторые - созидатели. И от соотношения этих двух категорий в обществе - уровень и самого общества. Чем меньше в нем уровень творческого потенциала - тем беднее общество, тем оно голоднее, тем оно злее...
Истоки всего - в детстве.
Где, когда, на каком повороте „ломается" прирожденная, природой в ребенке заложенная программа жажды познания и творчества? Не тогда ли, когда мы прагматически ориентируем наши школьные программы
© Артоболевская Анна Даниловна, 1991 г.